Неточные совпадения
— Да не
зайдет ли он
вечером сюда? — сказал Максим Максимыч, — или ты, любезный, не пойдешь ли к нему за чем-нибудь?.. Коли пойдешь, так скажи, что здесь Максим Максимыч; так и скажи… уж он знает… Я тебе дам восьмигривенный на водку…
Грэй дал еще денег. Музыканты ушли. Тогда он
зашел в комиссионную контору и дал тайное поручение за крупную сумму — выполнить срочно, в течение шести дней. В то время, как Грэй вернулся на свой корабль, агент конторы уже садился на пароход. К
вечеру привезли шелк; пять парусников, нанятых Грэем, поместились с матросами; еще не вернулся Летика и не прибыли музыканты; в ожидании их Грэй отправился потолковать с Пантеном.
— Ты мне это расскажи подробнее
вечером, а я тебе кое-что потом скажу. Интересует он меня, очень! Через полчаса
зайду наведаться… Воспаления, впрочем, не будет…
— А ведь я к вам уже
заходил третьего дня
вечером; вы и не знаете? — продолжал Порфирий Петрович, осматривая комнату, — в комнату, в эту самую, входил. Тоже, как и сегодня, прохожу мимо — дай, думаю, визитик-то ему отдам.
Зашел, а комната настежь; осмотрелся, подождал, да и служанке вашей не доложился — вышел. Не запираете?
— Завтра
вечером я его гулять веду! — решил Разумихин, — в Юсупов сад, а потом в «Пале де Кристаль»
зайдем.
Он начал с большим вниманием глядеть на нее в церкви, старался заговаривать с нею. Сначала она его дичилась и однажды, перед
вечером, встретив его на узкой тропинке, проложенной пешеходами через ржаное поле,
зашла в высокую, густую рожь, поросшую полынью и васильками, чтобы только не попасться ему на глаза. Он увидал ее головку сквозь золотую сетку колосьев, откуда она высматривала, как зверок, и ласково крикнул ей...
Вечерами Самгин гулял по улицам города, выбирая наиболее тихие, чтоб не встретить знакомых;
зайти в «Наш край» ему не хотелось; Варавка сказал о газете...
Дядя Яков действительно вел себя не совсем обычно. Он не
заходил в дом, здоровался с Климом рассеянно и как с незнакомым; он шагал по двору, как по улице, и, высоко подняв голову, выпятив кадык, украшенный седой щетиной, смотрел в окна глазами чужого. Выходил он из флигеля почти всегда в полдень, в жаркие часы, возвращался к
вечеру, задумчиво склонив голову, сунув руки в карманы толстых брюк цвета верблюжьей шерсти.
Вечерами он выспрашивал у Любаши новости, иногда
заходил к ней и нередко встречал там безмолвную Никонову, но чаще дядю Мишу, носившего фамилию Суслов.
— Вы, Самгин, хорошо знаете Лютова? Интересный тип. И — дьякон тоже. Но — как они зверски пьют. Я до пяти часов
вечера спал, а затем они меня поставили на ноги и давай накачивать! Сбежал я и вот все мотаюсь по Москве. Два раза сюда
заходил…
Райский по утрам опять начал вносить заметки в программу своего романа, потом шел навещать Козлова,
заходил на минуту к губернатору и еще к двум, трем лицам в городе, с которыми успел покороче познакомиться. А
вечер проводил в саду, стараясь не терять из вида Веры, по ее просьбе, и прислушиваясь к каждому звуку в роще.
Но вот два дня прошли тихо; до конца назначенного срока, до недели, было еще пять дней. Райский рассчитывал, что в день рождения Марфеньки, послезавтра, Вере неловко будет оставить семейный круг, а потом, когда Марфенька на другой день уедет с женихом и с его матерью за Волгу, в Колчино, ей опять неловко будет оставлять бабушку одну, — и таким образом неделя пройдет, а с ней минует и туча. Вера за обедом просила его
зайти к ней
вечером, сказавши, что даст ему поручение.
Лечь спать я положил было раньше, предвидя завтра большую ходьбу. Кроме найма квартиры и переезда, я принял некоторые решения, которые так или этак положил выполнить. Но
вечеру не удалось кончиться без курьезов, и Версилов сумел-таки чрезвычайно удивить меня. В светелку мою он решительно никогда не
заходил, и вдруг, я еще часу не был у себя, как услышал его шаги на лесенке: он звал меня, чтоб я ему посветил. Я вынес свечку и, протянув вниз руку, которую он схватил, помог ему дотащиться наверх.
Кроме мамы, не отходившей от Макара Ивановича, всегда по
вечерам в его комнатку приходил Версилов; всегда приходил я, да и негде мне было и быть; в последние дни почти всегда
заходила Лиза, хоть и попозже других, и всегда почти сидела молча.
Мы съехали после обеда на берег, лениво и задумчиво бродили по лесам, или, лучше сказать, по садам,
зашли куда-то в сторону, нашли холм между кедрами, полежали на траве,
зашли в кумирню, напились воды из колодца, а
вечером пили чай на берегу, под навесом мирт и папирусов, — словом, провели
вечер совершенно идиллически.
Вечером, после ужина,
зашел разговор об охоте.
Вера Павловна несколько раз просиживала у них поздние
вечера, по их возвращении с гулянья, а еще чаще
заходила по утрам, чтобы развлечь ее, когда она оставалась одна; и когда они были одни вдвоем, у Крюковой только одно и было содержание длинных, страстных рассказов, — какой Сашенька добрый, и какой нежный, и как он любит ее!
— Хорошо, поезжай поскорее. Он к вам нынче
вечером зайдет, маменька. А вы не сердитесь на меня, маменька.
— Я
зашел к вам, Марья Алексевна, сказать, что послезавтра
вечер у меня занят, и я вместо того приду па урок завтра. Позвольте мне сесть. Я очень устал и расстроен. Мне хочется отдохнуть.
Остаться у них я не мог; ко мне
вечером хотели приехать Фази и Шаллер, бывшие тогда в Берне; я обещал, если пробуду еще полдня,
зайти к Фогтам и, пригласивши меньшего брата, юриста, к себе ужинать, пошел домой. Звать старика так поздно и после такого дня я не счел возможным. Но около двенадцати часов гарсон, почтительно отворяя двери перед кем-то, возвестил нам: «Der Herr Professor Vogt», — я встал из-за стола и пошел к нему навстречу.
С утра до
вечера, зимой и летом, Петр Спиридоныч ковылял, постукивая деревяжкой, по базару, гостиному двору, набережной,
заходил к толстосумам, искал, нюхал и, конечно, доискивался и донюхивался.
«Куда это
зашел дед?» — думали мы, дожидаясь часа три. Уже с хутора давно пришла мать и принесла горшок горячих галушек. Нет да и нет деда! Стали опять вечерять сами. После
вечера вымыла мать горшок и искала глазами, куда бы вылить помои, потому что вокруг все были гряды, как видит, идет, прямо к ней навстречу кухва. На небе было-таки темненько. Верно, кто-нибудь из хлопцев, шаля, спрятался сзади и подталкивает ее.
С переходом в «Ливорно» из солидных «Щербаков» как-то помельчало сборище актеров: многие из корифеев не ходили в этот трактир, а ограничивались посещением по
вечерам Кружка или
заходили в немецкий ресторанчик Вельде, за Большим театром.
Мелкие воры и жулики сходились в притоны
вечером, а «иваны» — к утру, иногда даже не
заходя в лавочки у стены, и прямо в трактирах, в секретных каморках «тырбанили слам» — делили добычу и тут же сбывали ее трактирщику или специальным скупщикам.
В тот же
вечер мы
зашли с Гаврилой в холостую квартирку учителя. Он принял нас приветливо и просто изложил свой план: мы соберем факты и случаи крайней нужды в среде наших товарищей и изложим их в форме записки в совет. Он подаст ее от себя, а учителя выработают устав «общества вспомоществования учащимся города Ровно».
Так шло дело до конца каникул. Капитан оставался верным союзником «материалистов», и порой его кощунственные шутки
заходили довольно далеко. Однако, по мере того как
вечера становились дольше и темнее, его задор несколько остывал.
Вечером поздно Серафима получила записку мужа, что он по неотложному делу должен уехать из Заполья дня на два. Это еще было в первый раз, что Галактион не
зашел проститься даже с детьми. Женское сердце почуяло какую-то неминуемую беду, и первая мысль у Серафимы была о сестре Харитине. Там Галактион, и негде ему больше быть… Дети спали. Серафима накинула шубку и пешком отправилась к полуяновской квартире. Там еще был свет, и Серафима видела в окно, что сестра сидит у лампы с Агнией. Незачем было и
заходить.
Когда я жил в Александровске, как-то
вечером зашел ко мне здешний священник, о.
Но в тот же
вечер, когда князь на минуту
зашел к Ипполиту, капитанша, только что возвратившаяся из города, куда ездила по каким-то своим делишкам, рассказала, что к ней в Петербурге
заходил сегодня на квартиру Рогожин и расспрашивал о Павловске.
Впрочем, в первый же день после безобразного «
вечера», в беспорядках которого он был такою главною «причиной», князь имел поутру удовольствие принимать у себя князя Щ. с Аделаидой: «они
зашли, главное, с тем, чтоб узнать о его здоровье»,
зашли с прогулки, вдвоем.
В тот
вечер, о котором
зашла у нас речь, обитатели калитинского дома (старшему из них, жениху Леночки, было всего двадцать четыре года) занимались немногосложной, но, судя по их дружному хохотанью, весьма для них забавной игрой: они бегали по комнатам и ловили друг друга: собаки тоже бегали и лаяли, и висевшие в клетках перед окнами канарейки наперерыв драли горло, усиливая всеобщий гам звонкой трескотней своего яростного щебетанья.
— И не говори: беда… Объявить не знаем как, а сегодня выйдет домой к
вечеру. Мамушка уж ездила в Тайболу, да ни с чем выворотилась, а теперь меня
заслала… Может, и оборочу Феню.
Вечером в этот день доктор
зашел к маркизе; она сидела запершись в своем кабинете с полковником Степаненко.
В опустевших домах теперь пошла новая жизнь. Розанов, проводив Бахаревых, в тот же день
вечером зашел к Лизе и просидел долго за полночь. Говорили о многом и по-прежнему приятельски, но не касались в этих разговорах друг друга.
На той же неделе Розанов перед
вечером зашел к Арапову. День был жаркий, и Арапов в одних панталонах валялся в своей спальне на клеенчатом диване.
Так прошло с месяц после смерти ребенка. Раз Розанов получил неприятное известие от жены и, встревоженный,
зашел в семь часов
вечера к Калистратовой, чтобы идти к Лизе.
Случается даже, что он
вечером, перед клубом,
заходит к нам, садится за фортепьяно, собирает нас вокруг себя и, притоптывая своими мягкими сапогами (он терпеть не может каблуков и никогда не носит их), поет цыганские песни.
Вечером у них собралось довольно большое общество, и все больше старые военные генералы, за исключением одного только молодого капитана, который тем не менее, однако, больше всех говорил и явно приготовлялся владеть всей беседой. Речь
зашла о деле Петрашевского, составлявшем тогда предмет разговора всего петербургского общества. Молодой капитан по этому поводу стал высказывать самые яркие и сильные мысли.
Вечером в тот день он
зашел к Мари и рассказал ей о затеваемом
вечере.
— Полно, Наташа, — спешил я разуверить ее. — Ведь я был очень болен всю ночь: даже и теперь едва стою на ногах, оттого и не
заходил ни
вечером вчера, ни сегодня, а ты и думаешь, что я рассердился… Друг ты мой дорогой, да разве я не знаю, что теперь в твоей душе делается?
Я сообщил ей, что у Наташи с Алешей действительно как будто идет на разрыв и что это серьезнее, чем прежние их несогласия; что Наташа прислала мне вчера записку, в которой умоляла меня прийти к ней сегодня
вечером, в девять часов, а потому я даже и не предполагал сегодня
заходить к ним; завел же меня сам Николай Сергеич.
—
Зайди, голубчик, сейчас туда, куда ты хотел
вечером зайти, а
вечером ко мне. Потому, Ваня, и вообразить не можешь, какие я вещи тебе сообщу.
— Сегодня, — сказал я в нерешимости, — ну, брат, я сегодня
вечером хотел было
зайти…
Мне казалось, что я целый
вечер видел перед собой человека, который
зашел в бесконечный, темный и извилистый коридор и ждет чуда, которое вывело бы его оттуда. С одной стороны, его терзает мысль:"А что, если мне всю жизнь суждено бродить по этому коридору?"С другой — стремление увидеть свет само по себе так настоятельно, что оно, даже в виду полнейшей безнадежности, нет-нет да и подскажет:"А вот, погоди, упадут стены по обе стороны коридора, или снесет манием волшебства потолок, и тогда…"
Помнится, я пробродил целый день, но в сад не
заходил и ни разу не взглянул на флигель — а
вечером я был свидетелем удивительного происшествия: отец мой вывел графа Малевского под руку через залу в переднюю и, в присутствии лакея, холодно сказал ему: «Несколько дней тому назад вашему сиятельству в одном доме указали на дверь; а теперь я не буду входить с вами в объяснения, но имею честь вам доложить, что если вы еще раз пожалуете ко мне, то я вас выброшу в окошко.
Покровский не
заходил более; и я знала, что он не придет, и загадывала о будущем
вечере.
Во время рождественских праздников приезжал к отцу один из мировых судей. Он говорил, что в городе веселятся, что квартирующий там батальон доставляет жителям различные удовольствия, что по зимам нанимается зал для собраний и бывают танцевальные
вечера. Потом
зашел разговор о каких-то пререканиях земства с исправником, о том, что земские недоимки совсем не взыскиваются, что даже жалованье членам управы и мировым судьям платить не из чего.
Посредник обиделся (перед ним действительно как будто фига вдруг выросла) и уехал, а Конон Лукич остался дома и продолжал «колотиться» по-старому.
Зайдет в лес — бабу поймает, лукошко с грибами отнимет; заглянет в поле — скотину выгонит и штраф возьмет. С утра до
вечера все в маете да в маете. Только в праздник к обедне сходит, и как ударят к «Достойно», непременно падет на колени, вынет платок и от избытка чувств сморкнется.
Зашел посмотреть Даннекерову Ариадну, которая ему понравилась мало, посетил дом Гете, из сочинений которого он, впрочем, прочел одного «Вертера» — и то во французском переводе; погулял по берегу Майна, поскучал, как следует добропорядочному путешественнику; наконец, в шестом часу
вечера, усталый, с запыленными ногами, очутился в одной из самых незначительных улиц Франкфурта.
Доктор возвратился в Кузьмищево на другой день к
вечеру и был в весьма веселом и возбужденном настроении, так что не
зашел даже наверх к своей супруге, с нетерпением и некоторым опасением, как всегда это было, его поджидавшей, а прошел прямо к Егору Егорычу.